PravoinWeb

Гносеологические проблемы, по всей видимости, не столь остро возникают практически применительно ко всем уголовно-правовым феноменам. Необходимо уяснить: как познается фактический состав преступления в его отличие от непреступления и существует ли объективно нечто предпреступное, требующее запрета, т.е. опасное по ч. 2 ст. 2 УК РФ; как познается нормативная оценка, неважно, является ли она истинной или только "действительной". Это проблемы соотношения психологической и нормативной теорий вины. Это проблема соучастия, поскольку в одних странах соучастники наказываются мягче исполнителя, в других заведомо повышается их наказание и пр.

Рациональная парадигма также влияет на анализ коммуникаций, информационного обеспечения, технологии. Необходимо выяснить, как воспринимаются действующие нормы и есть ли реальные способы воздействия на позиции законодателя (частое изменение уголовного закона указывает скорее на отсутствие коммуникаций, хотя бы потому, что они не успевают осуществляться); какую информацию о рецидиве вообще имеют различные центры влияния; как работают эти нормы и пр.

Пробивающаяся рациональная парадигма, по-видимому, влияет на систему уголовно-правовой науки и по иным направлениям. Она актуализирует и разворачивает иным образом целый ряд как традиционных, так и новых проблем. К ним, на наш взгляд, относятся вопросы действия права во времени и пространстве, источники уголовного права, проблематика того, что сейчас именуют криминообразующими признаками, и многие другие.

В качестве еще одной иллюстрации возьмем проблему существования уголовного права как феномена, отличающегося от уголовного законодательства, что латентно связано с проблематикой судейского усмотрения и значения прецедента как источника уголовного права. Для уголовного права это как будто бы не актуальная проблема. Считают, что все уголовное право содержится в уголовном законе. Но это, очевидно, не так. В УК РФ нет определения понятия "тайное" применительно к хищению в форме кражи. Нет в нем и многих других определений. Кроме того, собственно данные в законе предписания также понимаются совершенно по-разному судами в различном контексте.

Так называемая квалификация преступлений поэтому часто основывается на использовании локализованных вне УК РФ юридико-технических средств. Это обозначают как использование результатов толкования закона. Но они настолько далеко уходят от закона, что фактически в основе уголовно-правовых решений лежит не собственно закон, а нечто иное.

Так или иначе из закона должно быть извлечено содержание закона, а содержание закона превращено в содержание права, поскольку все-таки считается, что уголовный закон должен быть правовым.

Заканчивая обсуждение воздействия парадигмы рациональности на уголовно-правовую теорию, стоит поставить еще один вопрос. Возможно, основываясь на развивающейся парадигме, сейчас следовало бы принять некоторые согласованные правила научных исследований, отнеся к ним: а) обязанность корректного использования принятых методик, т.е. согласованных процедур получения и оценки эмпирической информации; б) обязательное рассмотрение последствий, к которым могут привести высказываемые предложения об изменении уголовного закона, включая затраты на реализацию предложений; в) учет и анализ иных мнений по анализируемым проблемам.

О влиянии парадигмы рациональности на уголовную политику. Здесь воздействие проявляется уже собственно в решениях, а не в предшествующей им уголовно-правовой теории. На наш взгляд, обеспечение рациональности уголовной политики - задача настолько сложная, что она требует принципиального переноса центра тяжести принятия различного рода уголовно-политических решений на уровень наиболее заинтересованных лиц и формирования самих решений в процессе действительного, а не мнимого обсуждения. В этом смысле уголовная политика должна рассматриваться, возможно, метафорически, как рынок специфических услуг, а его развитие осуществляться в коммуникациях между потребителями - субъектами правового оборота, нуждающимися в защите, и субъектами этих услуг - государственными и общественными структурами, которые одновременно и предоставляют услуги, и нуждаются в них.

Поворот состоит в анализе: потребностей простого гражданина, нуждающегося в защите от вора, хулигана, взяточника и пр.; его готовности выплатить некие суммы, включая свое время и риск быть несправедливо осужденным; возможностей субъектов уголовной политики, их требований, как легитимных, так и иных, предъявляемых к обслуживаемым субъектам; наконец, в анализе характера объекта услуг, т.е. социальных помех, одной из которых, в сущности, является преступность.

Реализация такого подхода, основанного на парадигме рациональности в сфере уголовной политики, должна состоять в анализе издержек и выгод, причем как собственно экономических, так и в большей степени социальных. Это означает, что необходимы:

а) определение целей уголовной политики, а затем отбор из них на уровне предварительной оценки наиболее важных, исполнимых, дешевых; причем эти критерии должны взвешиваться, сравниваться между собой и определять интегрально выбор целей;