PravoinWeb

Исходным является тезис о том, что символическое воздействие уголовного права представляет собой поддающийся управлению, реальный и весьма социально важный феномен. Его действительное состояние можно оценивать по критериям качества и количества, в частности противоречивости, стабильности, деформированности, латентной и явной позитивности, дифференцированности по группам адресатов, интенсивности и объему действия.

Однако необходимо особо анализировать динамику символического действия уголовного права, исходя из того, что его позитивные результаты представляют собой некое пусть своеобразное, но общественное достояние, которое является благом, принадлежащим обществу, имеющим свою социальную цену, но довольно, к сожалению, хрупким. Условно говоря, символическую составляющую уголовного права было бы возможно сравнивать с деловой репутацией, различным образом определяющей, скажем, кредитные рейтинги, с так называемыми брендами, которые стоят часто больше, чем иные производственные активы. Соответственно, необходимо обеспечивать "приращивание" этого блага и предупреждать его бесцельное расходование. Любой неправосудный приговор, неверная квалификация деяния не ликвидируют символического воздействия уголовного права, но либо искажают, либо снижают его позитивную направленность. Поэтому за неверные правоприменительные решения сейчас платит общество, а должен отвечать в той или иной форме виновник.

Известно, что неверные решения такого рода принимаются повседневно, часто спонтанно, несознательно, но во всех случаях они влияют на функционирование уголовного права. Дополнительные трудности связаны еще и с тем, что позитивное символическое воздействие уголовного права подрывается наиболее часто тремя группами лиц:

а) потенциальными и реальными нарушителями, и это нужно принимать как естественную трудность;

б) превышающими или деформирующими свои полномочия или моральные обязанности субъектами правового оборота (участвующими в правоприменительной практике, и это следует пресекать);

в) лицами, транслирующими действие уголовного закона (СМИ, субъекты научно-исследовательской деятельности и пр.), и этого следует избегать.

Наконец, необходимо выявить состояние инфраструктуры и обеспеченности символического воздействия уголовного закона, в частности, доступа граждан к правосудию (визуального и иного контроля за его осуществлением, своевременного обоснования в допустимых законом пределах принимаемых решений). Например, вряд ли усиливает символическое воздействие закона и то, что раньше называли воспитательной ролью суда, странное злоупотребление проведением судебных заседаний в заведомо недоступных для публики местах.

В рамках совершенствования символической составляющей действующего УК РФ следует, на наш взгляд:

- обсудить и привести в соответствие с разумными взглядами общества систему санкций, например по шкале восприятия преступности: насилие экономической окраски и немотивированное насилие психически нормальных людей - по максимуму 10 баллов; насилие немотивированного характера, связанного со ссорами, - 7 баллов; хищение, направленное на личное имущество, - 6 баллов и пр. Реализация на деле такого распределения, естественно, должна обсуждаться; приведенные цифры совершенно условны. Но кажется несомненным, что система наказаний в своей основе должна соответствовать именно принятой в обществе иерархии защищаемых ценностей. А ступени иерархии уже выделил законодатель, избрав нынешнюю структуру УК РФ, в которой корректировки в смысле перемещения заслуживает лишь раздел XII (гл. 34) УК РФ;

- такого же рода обсуждению и корректировке подвергнуть систему средств, с помощью которых отражается общественная опасность деяния, т.е. дается его материально-правовая характеристика. Здесь также возникает проблема символизации используемых средств. Это успешно проделано с признаком организованности, которая в глазах общественного мнения символизирует повышенную опасность. Однако по логике событий ответственность несут обычно малопосвященные в деятельность группы исполнители. Символика оказывается деформированной.