PravoinWeb

Например, утрата автомобиля по названным критериям несоизмерима с утратой жилого дома или квартиры.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что рассматриваемая законодательная новелла усиливает обозначившуюся негативную тенденцию (побочное следствие внедрения системы регистрации недвижимости), когда приобрести в собственность недвижимое имущество становится проще, чем движимую вещь.

Если эта норма появилась как реакция на необходимость защиты добросовестных приобретателей жилых помещений, то она с такой же силой "бьет" по собственникам, ранее утратившим владение жильем в результате злоупотреблений и махинаций на рынке жилья, которые становятся все более изощренными.

Таким образом, системное толкование внесенных изменений в п. 2 ст. 223 ГК РФ и судебно-арбитражная практика применения этой законодательной новеллы не позволяют квалифицировать ее в качестве установленной законодателем нормы о приобретении в собственность имущества от несобственника.

Если рассматриваемая новелла - это все же попытка законодательного воплощения давно вызревавшей идеи считать добросовестного приобретателя после отражения виндикационных притязаний собственника новым собственником спорного имущества, то подобный вывод не усматривается из содержания абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ. Сторонники этой идеи в разное время предлагали подробную аргументацию в ее поддержку и давали характеристику тому сложному юридическому составу, наличие которого позволяло им считать добросовестного приобретателя новым собственником вещи после отказа собственнику в ее истребовании.

В период действия ГК РСФСР 1922 г. существовала ст. 183, которая называла покупателя (отвечавшего признакам добросовестного приобретателя) собственником купленной вещи. Из ГК РСФСР 1964 г. это норма исчезла. Нет ее и в ГК РФ 1994 г.

Очевидно то, что возможность приобретения в собственность имущества от несобственника является исключением из положений о праве собственности. Поэтому вряд ли стоит придавать подобной норме статус самостоятельного способа приобретения права собственности на имущество.

Этого не учитывают те, кто увидел в новелле ст. 223 ГК РФ ответ на вопрос о правовом положении имущества после отказа в удовлетворении виндикационного иска.

Представим ситуацию. Виндикационный иск предъявлен, когда лицо, получившее имущество от неуправомоченного отчуждателя, не успело осуществить государственную регистрацию. В ходе судебного разбирательства будет установлено отсутствие права собственности у лица, от которого ответчик получил спорное имущество, а значит, и несоответствие закону отчуждательной сделки. Если в удовлетворении виндикационного иска будет отказано, то у ответчика право собственности возникает только после государственной регистрации. Однако непонятно, на каком основании будет осуществлена подобная регистрация: несоответствующей закону сделки, известного юристам сложного юридического состава или ином? Ведь в государственном реестре должно быть прописано основание регистрации. Действующее законодательство не дает ответы на эти вопросы. Предложения Д.О. Тузова об осуществлении регистрации на основании судебных решений, в том числе об отказе в удовлетворении виндикационного иска на основании ст. 302 ГК РФ, либо об установлении в порядке особого производства фактов, имеющих юридическое значение, куда автор относит совокупность всех элементов сложного юридического состава из ст. 302 ГК РФ <1>, представляются малоубедительными по следующим причинам.

<1> Тузов Д.О. Продажа чужой вещи и проблема защиты добросовестного приобретателя в российском гражданском праве // Вестник ВАС РФ. 2007. N 1. С. 12.

Во-первых, решение суда об отказе в удовлетворении виндикационного иска в резолютивной части не содержит вывода о признании права собственности на имущество за ответчиком. Такой вывод в этом судебном акте невозможен в принципе, так как будет противоречить основополагающим постулатам материального и процессуального законодательства о судебной защите гражданских прав.