PravoinWeb

В современной отечественной литературе вновь поднят старый вопрос о возможности иметь вещное право (собственности) не на вещь, а на другое субъективное гражданское право. Он связан с попытками оправдать вещно-правовой режим (в частности, применение виндикации как классического вещно-правового способа защиты имущественных прав) в отношении бездокументарных ценных бумаг, безналичных денег и тому подобных объектов, которые сами инициаторы этих попыток не считают вещами в классическом понимании.

Для этой цели, в частности, используется объявление самостоятельным объектом гражданских прав предприятия как имущественного комплекса (п. 1 ст. 132 ГК), поскольку в его состав включены не только вещи, но и права и долги, а само оно в этом качестве как будто бы может становиться объектом вещного права собственности. При этом обычно игнорируется четкое положение абз. 1 п. 2 ст. 132 ГК, согласно которому как предприятие в целом, так и его часть могут быть объектом различных сделок, влекущих установление, изменение или прекращение вещных прав, но не объектом этих прав. Иначе говоря, предприятие как единый имущественный комплекс способно быть объектом лишь обязательственных, но не вещных прав.

В этом проявляется действие давно известного развитым правопорядкам принципа специализации (Spezialitatsprinzip, Bestimmtheitsgrundsatz), в силу которого принадлежащее определенному лицу имущество юридически разделяется на отдельные элементы с различным правовым режимом (вещи, права, долги и т.д.) <1>. В силу этого принципа вещное право не может иметь объектом ни совокупность самостоятельных вещей (например, коллекцию, библиотеку и т.п.), ни юридическую совокупность (имущественный комплекс, который охватывает как вещи, так и права и в силу этого не может быть признан единой сложной вещью в смысле ст. 134 ГК). Поэтому имущественный комплекс (например, предприятие), как и совокупность отдельных вещей, может стать единым объектом гражданского оборота (при его передаче по сделкам, в порядке наследования, при реорганизации юридических лиц), но объектом вещных прав всегда являются только входящие в его состав отдельные, конкретные (индивидуально-определенные) вещи <2>.

<1> См., например: Wieling H.J. Sachenrecht. 5. Aufl. Berlin, Heidelberg, 2007. S. 8, 23 -24; Baur F., Baur J.F., Sturner R. Sachenrecht. S. 33 - 34.

<2> Это обстоятельство специально подчеркивается в австрийской литературе, поскольку предприятие (das Unternehmen) здесь прямо рассматривается в качестве "сложной вещи" (die Gesamtsache) в соответствии с § 302 Общего гражданского уложения 1811 г. - Allgemeines Burgerliches Gesetzbuch, ABGB (см.: Koziol H., Bydlinski P., Bollenberger R. Allgemeines Burgerliches Gesetzbuch. Kommentar. Wien, 2005. S. 227 - 239 (автор коммент. - B. Eccher)).

С другой стороны, но с той же целью предпринимаются попытки объявить бездокументарные ценные бумаги и безналичные деньги (в действительности представляющие собой определенные обязательственные права требования) особыми, бестелесными вещами <1> со ссылкой на идущее от Гая деление вещей на телесные (res corporales) и бестелесные (res incorporales) <2>. Такой подход стал результатом традиционной для многих современных исследователей упрощенной интерпретации римских источников, не учитывающей исторического развития как самих институтов римского права, так и взглядов римских юристов (на ошибочность которой обращал внимание еще С. А. Муромцев).

<1> См. особенно: Мурзин Д.В. Бестелесные вещи // Цивилистические записки: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 3. М., 2004. С. 320.

<2> К телесным вещам Гай относил "те, которых по их природе можно коснуться, например земля, человек, одежда, золото, серебро и, одним словом, бесчисленное множество других вещей", а к бестелесным - "те, которых нельзя коснуться. К таковым относятся те, которые заключаются в праве, например: право наследования, (узуфрукт), узуфрукт, обязательства .", а также сервитуты (Институции Юстиниана. М., 1998. С. 97).

Как уже давно и единодушно отметили отечественные цивилисты и романисты, данная классификация основана на некотором недоразумении. В действительности Гай классифицирует здесь не вещи, а права, входящие в состав имущества, стремясь отметить различие между полным господством над вещью (на праве собственности, которое он неудачно отождествляет с самой вещью) и другими правами, которые "или имеют объектом своим нечто нетелесное, или же дают субъекту неполное господство над телесной вещью" <1>. Ведь древнее римское право, как уже отмечалось, не проводило различий между правом собственности (которое наряду с иными вещными правами также следовало бы отнести к res incorporales) и другими имущественными правами. Субъективное право как часть имущества в бытовом смысле нередко представляется в качестве самостоятельной, особой ценности, "предмета обладания", в результате чего "расширяется идеальное представление, соединяемое со словом "вещь", и в этом смысле римские юристы говорят о так называемых бестелесных вещах - res incorporales" <2>. Поэтому в понимании Гая и других римских юристов res corporales - вещи, в отношении которых можно иметь полное хозяйственное господство, т.е. быть собственником, тогда как res incorporales - нетелесные составные части имущества, к которым невозможно прикоснуться и в отношении которых такое господство (и соответственно режим права собственности) исключается.