PravoinWeb

<1> Ранее оно признавалось вещным в отечественной доктрине (см., например: Синайский В.И. Указ. соч. С. 272 и след.; Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. С. 266) и давно является таковым в ряде европейских правопорядков (ср. § 1094 - 1097 BGB, § 1073 австрийского Общего Гражданского уложения, ст. 256 Закона о вещном праве Эстонии 1993 г.).

<2> Не случайно данный институт вещного права (известный еще в дореволюционной России как вотчинные выдачи, а в Германии как вещные обременения -Reallasten) закреплен не только в развитых правопорядках (§ 1105 - 1112 и 1191 - 1203 BGB, ст. 782 - 792 Швейцарского гражданского кодекса, § 530 австрийского Общего Гражданского уложения), но и во многих современных правопорядках восточноевропейских государств (ст. 229 Закона о вещном праве Эстонии, ст. 246 Закона о собственности и других вещных правах Хорватии 1996 г., ст. 236 Закона о собственности и других вещных правах Македонии 2001 г.).

С этой точки зрения необходимо также оценить предложения о признании в российском гражданском праве самостоятельного вещного права владения <1>. Как известно, уже в римском праве гражданско-правовой защите подлежало всякое, в том числе и фактическое (беститульное), владение вещью (possessio). Данное обстоятельство еще в германской пандектистике породило дискуссию о том, каково юридическое значение фактического владения: является ли оно фактом или правом? <2>.

<1> См., например: Коновалов А.В. Владение и владельческая защита в гражданском праве. 2-е изд. СПб., 2002. С. 17 и след.

<2> Подробнее об этом см., например: Васьковский Е. В. Учебник гражданского права. С. 211 и след.; Вороной В.В. Феномен владения в цивилистической науке // Законодательство. 2002. N 10.

Ф.К. фон Савиньи, Г. Дернбург и их последователи, взгляды которых долгое время были господствовавшими, рассматривали владение как сугубо фактическую власть лица над вещью, фактическое отношение (хотя и подлежащее правовой защите от самоуправных посягательств), тогда как Р. фон Иеринг и его сторонники придавали владению юридическое значение, считая, что его защита в большинстве случаев фактически есть защита права собственности. Эта ситуация отразилась и в законодательстве, обособившем владение в качестве самостоятельного гражданско-правового института, но одновременно признавшем его "фактической властью над вещью" (абз. 1 § 854 BGB, п. 1 ст. 919 ГК Швейцарии). В современной германской литературе господствующим является взгляд на владение как на чисто фактическое господство над вещью, не представляющее собой ни особого субъективного (вещного) права, ни правоотношения (что вполне соответствует правилу абз. 1 § 854 BGB), хотя оно и обеспечивает владельцу некоторое правовое положение, будучи предпосылкой приобретения различных вещных прав, прежде всего - права собственности <1>.

<1> См.: Schulze R. u.a. Burgerliches Gesetzbuch. Handkommentar. 2. Aufl. Baden-Baden, 2002. S. 1093 - 1094.

Вместе с тем следует отметить, что именно германское право впервые приравняло держателей вещей (в том числе в силу договора) к их владельцам, предоставив им всем право на самостоятельную защиту. Но при этом оно сохранило признание владельцем и собственника вещи, что потребовало введения сложной системы различных видов владения: непосредственного для титульных владельцев-несобственников и опосредованного - для собственника вещи (§ 868 BGB), т.е. признания возможности двойного владения одной и той же вещью (одновременно несколькими лицами) <1>.

<1> Часть 2 ст. 920 ГК Швейцарии говорит о "самостоятельном владении" собственника своей вещью и "несамостоятельном владении" (unselbstandiger Besitz) этой же вещью другими лицами; ст. 879 проекта Гражданского уложения Российской империи различала "самостоятельное" и "производное" владение. Законодательное закрепление двойного владения вещью вызвало одобрительное отношение в дореволюционной литературе (см.: Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. С. 232 - 234).

В отечественной доктрине владение как регулируемый правом факт либо вообще не признавалось особым вещным правом <1>, либо рассматривалось как незначительное по силе субъективное право с довольно скудным содержанием: возможность владения, уступающая в случае спора обладателю любого юридического титула на вещь <2>. Наряду с этим фактическое владение в российском праве защищалось как до революции (ст. 690 т. X ч. I Свода законов Российской империи; ср. ст. ст. 882 - 884 проекта Гражданского уложения), так и в настоящее время (п. 2 ст. 234 ГК).