PravoinWeb

В п. 3 ст. 216 нынешнего ГК РФ, которая для ограниченных вещных прав носит общий характер, правомочие следования как признак вещного права закреплен непосредственно. Иначе говоря, нет и не может быть вещного права, которое бы не обладало данным признаком. Напротив, существует лишь ограниченное число обязательственных прав (в нашем законодательстве право аренды - ст. 617 ГК РФ и некоторые другие), которые включают в себя правомочие следования за вещью.

В. К. Райхер подразделяет все случаи перемещения вещи на три вида: а) пространственное, когда вещь меняет только свое местонахождение; б) сопровождаемое переходом к иному владельцу; в) состоящее в переходе к иному собственнику <1>. В зависимости от указанного признака В.К. Райхер выделяет и три вида правомочий следования <2>. Сразу же следует оговориться, что едва ли чисто пространственному перемещению вещи без изменения ее принадлежности (п. "а") следует придавать самостоятельное значение. С правовой точки зрения то, где находится моя вещь, если только она не поменяла владельца или собственника, значения не имеет. Во всем остальном выводы В.К. Райхера, касающиеся правомочия следования, верны. Так, право собственности может включать в себя правомочие следования только второго типа. Напротив, правомочие следования в составе ограниченного вещного права может находить применение как во втором, так и в третьем из описанных случаев.

<1> Там же. С. 164 - 165. <2> Там же.

Необходимо согласиться с В. К. Райхером и в том, что право следования в идеале должно означать полное сохранение права за его обладателем <1>. Вместе с тем хорошо известно, что на протяжении веков принцип неограниченной виндикации вещи как форма реализации собственником своего правомочия следования стал постепенно уступать место ограничению виндикации вещи в пользу добросовестного приобретателя, и это в конечном итоге не должно бросать тень на правомочие следования как признак вещного права. Данный исторический процесс свидетельствует о поисках баланса в защите интересов собственника и добросовестного приобретателя вещи, который на протяжении веков вырабатывается в интересах сохранения гражданского и торгового оборота. Ведь во всех остальных случаях собственник по-прежнему сохраняет право виндицировать выбывшую из его владения вещь и, следовательно, сохраняет правомочие следования.

<1> Райхер В.К. Абсолютные и относительные права (к проблеме деления хозяйственных прав). В особенности применительно к советскому праву. С. 164.

В заключение отметим, что наличие правомочия следования в качестве признака вещного права не вызывает сомнений даже у самых жестких современных критиков категории вещных прав.

Б) Не отрицая возможности обладателя ограниченного вещного права защищаться против любого третьего лица с помощью вещно-правового иска, В. К. Райхер со ссылкой на ст. 170 ГК РСФСР 1922 г. подчеркивает, что обязательственное право нанимателя также может быть защищено с помощью вещного иска против всякого нарушителя владения, в том числе против собственника. Тем самым, полагает автор, грань между вещным и обязательственным правом оказывается стертой <1>.

<1> Там же. С. 148.

Хорошо известно, что данное положение ст. 170 ГК РСФСР 1922 г. получило развитие в последующих кодификациях гражданского законодательства. В ГК РСФСР 1964 г. эта возможность, предусмотренная ст. 170 ГК РСФСР 1922 г. только для нанимателя, но в дальнейшем расширенная с помощью судебной практики в отношении иных обладателей обязательственных прав, нашла отражение посредством предоставления права виндицировать вещь любым законным (титульным) ее владельцем. С другой стороны, она была несколько сужена, поскольку ст. 157 ГК РСФСР 1964 г. не предоставила титульному владельцу возможность предъявлять вещно-правовые иски к собственнику вещи. ГК РФ (ст. 305) вслед за Законом РСФСР "О собственности в РСФСР" вещно-правовую защиту для законных (титульных) владельцев сохранил, условно разбив их на две группы: обладатели ограниченных вещных прав и иные лица, владеющие имуществом на основании закона или договора. При этом все титульные владельцы получили право вещно-правовой защиты против собственника вещи.

В литературе справедливо обращается внимание на то, что в дореволюционном российском гражданском праве возможность виндицировать вещь предоставлялась только собственнику. Прочие владельцы могли защитить свое владение с помощью владельческих исков <1>. В литературе советского периода даются различные объяснения тому, какие цели преследовал законодатель, сохраняя при подготовке каждого из гражданских кодексов вещно-правовую защиту для законных (титульных) владельцев.

<1> См., в частности: Моргунов С.В. Виндикация в гражданском праве. М.: Статут, 2006. С. 38.

Не меньший интерес представляет изучение точек зрения по вопросу о том, какова, например, правовая подоплека предъявления титульным владельцем виндикационного иска к третьим лицам. А.В. Венедиктов полагает, что действительным основанием легитимации для предъявления иска является то конкретное право, в состав которого входит правомочие владения (аренда, хранение и т.п.) <1>. Ю.К. Толстой, напротив, полагает, что правовой основой такого иска может служить само право владения. При этом "иск об истребовании вещи, основанный на праве владения, нельзя квалифицировать как владельческий иск в юридико-техническом смысле" <2>. Д. М. Генкин занимает весьма противоречивую позицию. С одной стороны, он критикует Ю.К. Толстого, полагая, что в основе такого иска может лежать только право собственности, аренды и т.п., из которого и вытекает правомочие владения. С другой - делает вывод, что "легитимированными для предъявления иска по ст. 59 ГК РСФСР являются лишь носители субъективного права собственности", поскольку содержание их требований отличается от содержания требований, предъявляемых арендаторами, хранителями и т.п. <3>.