PravoinWeb

Так сомнительная практика и сомнительная норма в совокупности привели хотя бы к одному полезному следствию. Это едва ли уменьшает, конечно, весь тот вред, который причинен системе гражданского права поправкой ст. 223 ГК.

Удручает и то, что право владения чаще обнаруживается молодыми цивилистами, а житейский опыт свидетельствует, что ошибки молодости ученые берегут до завершения своей карьеры и жертвовать ими обычно не склонны. Поэтому можно ожидать длительного существования в нашей науке права владения.

Приходится заняться анализом этого несуществующего права.

Право владения прямо упоминается законом в ст. 209 ГК в составе права собственности. Но означает ли это, что такое право существует? Понятно, что, если бы такое право на самом деле было, оно не могло бы являться правом относительным (обязательственным), так как собственник не имеет никаких обязательств по поводу своей вещи. Поэтому обычно говорят о праве владения как вещном.

При этом вещное право владения определяется его сторонниками как вещное, потому что в силу ст. 305 ГК оно защищается от любого лица. Между тем вещное право должно положительно быть указано в законе под своим именем, но главное - должно быть раскрыто его содержание в силу прямого предписания ст. 216 ГК РФ. Однако право владения только упоминается в ст. 209 ГК РФ, описывающей право собственности.

Кроме того, любое вещное право, не совпадающее с собственностью (которая выступает как право полное, неограниченное), имеет свойства ограниченного права на чужую вещь. Понятно, однако, что собственник не может обладать вещным правом на собственную вещь, ведь она для него не чужая (я здесь не обсуждаю неизвестных нашему праву условных конструкций типа германского залога на собственную вещь). Поэтому можно уверенно сказать, что в рамках российского ГК собственник не имеет ограниченного вещного права на свою вещь. Следовательно, указанное в ст. 209 ГК право владения не может быть описанием ограниченного вещного права по той причине, что собственник - а только о нем и идет речь в этой норме - не может иметь такого права в принципе.

Но других норм, указывающих право владения в качестве вещного права, не имеется.

Право следования, присущее вещному праву, состоит в том, что при переходе права на вещь вещное право в неизменном виде сохраняется у его обладателя. Но если, скажем, собственник передаст вещь на хранение, а затем продаст вещь другому лицу, то хранитель, не имея никакого права по отношению к новому собственнику, в то же время сохраняет все свои права и обязанности перед прежним собственником (поклажедателем). Можно говорить, что хранитель вправе отразить требование нового собственника <1> о выдаче вещи. Но у хранителя нет никакого права на хранение - это его обязанность, влекущая для него лишь издержки и расходы. Поэтому интерес хранителя в сохранении вещи основан только на обязанности перед прежним собственником из договора хранения; иными словами, в этом случае хранитель действует скорее в чужом интересе (подобно детектору), отражая самоуправство собственника (как, впрочем, и насилие любого иного третьего лица), а также для того, чтобы избежать ответственности за ненадлежащее хранение вещи. Никакого вещного права здесь усмотреть невозможно. Налицо только личная связь из договора хранения, описывающая суть отношения хранителя к вещи. Стало быть, титульное владение само по себе никакого вещного права не создает и поведение сторон вполне удовлетворительно регулируется договором.

<1> Новый собственник имеет иск о выдаче вещи от продавца (но не хранителя) из договора купли-продажи. Продавец может приказать хранителю выдать вещь покупателю - это указание обязательно для хранителя в силу договора хранения.