PravoinWeb

О реальном состоянии правоустанавливающей функции уголовного закона. Здесь должно решаться несколько вопросов: как и где, в каком объеме она реализуется, как она сказывается на состоянии социальных институтов, а отсюда - в какой части - что крайне важно - легитимна эта функция, должна ли она быть развита, активирована или, наоборот, подавлена, исключена законодателем и правоприменителем. Решение последнего вопроса во многом определяет содержание уголовной политики, а также соответственно состояние и правотворчества и правоприменения. Это было показано на ряде примеров, в частности на примере ст. 37 УК РФ, и здесь можно добавить еще ряд примеров, достаточно актуальных и противоречивых, особенно в сфере действия уголовного законодательства об экономических и должностных преступлениях, преступлениях против здоровья населения и общественной нравственности и других. В частности, можно дополнительно напомнить о столь разных правовых ситуациях, как проблемы уплаты налогов и лечения домашних животных. Но все же пределы действия правоустанавливающей функции выявить весьма сложно; во всяком случае, этому должен предшествовать более глубокий теоретико-методический анализ и, вероятно, главное - предметное, фактоустанавливающее исследование механизма действия данной функции. При этом теория и практика должны взаимодействовать. Выдвижение критериев правоустановления позволяет выявлять их предметно. Предметное выявление позволяет точнее представлять себе критерии его признания. Здесь, во всяком случае, выдвигается гипотеза о том, что данная функция, как она здесь описана, проявляется в широких пределах и имеет крайне важное социально-политическое значение. Сейчас с достаточной уверенностью можно предположить, что правоустановительная функция наиболее предметно и существенно проявляется в сферах: а) экономики, где острыми проблемами являются, в частности, налоговая практика, доступ к информации, права собственности и свобода договора, социальные обязательства в различном, иногда деформированном, виде и пр.; б) управления, где острыми проблемами, возможно, наиболее острыми, являются проблемы компетенции, структуры и порядка получения вознаграждения и льгот различного характера и пр.; в) оборота различных предметов с особым режимом (оружие, лекарственные вещества и пр.), а равно осуществления гражданами принадлежащих им действительно или предположительно прав. Здесь можно привести еще один пример. Если представить, что законодатель меняет содержание ст. 209 "Бандитизм", то, скорее всего, и последствия этих изменений будут проявляться только в собственно уголовно-правовой сфере. Трудно предположить, чтобы могли оказаться необходимыми также изменения в иных отраслях права. Кажется иной ситуация с принятием, например, статей 280, 282.1 УК РФ. Здесь возникает, с одной стороны, именно правовая потребность в нормативно-правовом установлении того, что есть призыв, кто отвечает за призывы, опубликованные в СМИ, т.е. кто обязан давать правовую оценку призыва, что крайне важно, когда автором текста фактически является, в сущности, группа людей, и с другой - в установлении процессуальным путем того, кто придал ему характер призыва именно к осуществлению экстремистской деятельности, невозможно. Этот ход рассуждений легко продолжить. Обратим лишь внимание, что в этом примере уголовный закон - хотим мы этого или нет - меняет правовое положение в сфере свободы слова. Это не обязательно плохо в конкретных случаях, но это факт.

Легитимность и легитимация правоустановления уголовным законом. Это чрезвычайно сложная проблема, имеющая самые серьезные теоретические и практические последствия. Подавляющее большинство юристов может уверенно сказать, что уголовный закон не должен вторгаться в сферу иных отраслей права и тем паче менять их нормы. К сожалению или нет, но реально это происходит. Вопрос легитимности поэтому подлежит решению и связан с тремя сценариями: все остается неизменным, принимаются законодательные решения, устраняющие саму возможность такого влияния, создаются гарантии осуществления данной функции в рамках действующей Конституции. При этом вопрос о легитимности, как и всегда, решается тремя шагами: она признается или не признается в целом, т.е. как возможная в принципе, признается или отрицается в отношении группы норм, институтов и, наконец, устанавливается применительно к отдельному решению.